Последний барьер - Страница 46

— Пожалуй, буду двигаться. Спасибо, что пригласили приехать. Я знаю, что вы всю неделю промучились — готовились к разговору со мной, и, поверьте, я очень вам за все благодарен, так, что и словами не выразишь.

Она взглянула на часы, поколебалась.

— Время сейчас как будто не совсем подходящее, но, может, все же выпьете чашечку кофе? Все-таки приехали издалека.

— С большим удовольствием, — не стал отказываться я.

— Вот и хорошо... Тогда посидите, я приготовлю.

Она открыла стенной шкаф, в одном углу которого я увидел раковину с зеркалом, а в другом — маленькую газовую плиту и полки для посуды. Она налила чайник, зажгла горелку, поставила на низкий столик между двумя креслами чашки и блюдца. Все ее движения были рациональными и в то же время изящными. Девушка без лишних комплексов. В стенах колледжа, где голова ценится больше родословной, она своим титулом не пользуется — уверена в себе. Не постеснялась пригласить в комнату какого-то несчастного конюха да еще предложила ему остаться на чашечку кофе, хотя без этого можно было обойтись, разве что из вежливости. Молодец.

Я поднялся, шагнул было к книжным полкам и вдруг оказался лицом к лицу со своим отражением в зеркальной двери комода.

Я задумчиво смотрел на себя. Собственно говоря, последний раз я видел себя в полный рост несколько месяцев назад, в лондонском доме Октобера, и, пожалуй, сейчас впервые смотрел на конюха Дэна со стороны. Время сделало свое дело.

Волосы сильно отросли, бачки кустились уже ниже мочки уха. Мой австралийский загар давно вылинял, и кожа стала какой-то бледно-желтой. Лицо застывшее, напряженное, во взгляде — подозрительность. Раньше я за собой такого не замечал. Кроме того, я был одет в черное с ног до головы и едва ли внушал доверие. Скорее, так выглядят люди, опасные для общества.

Я увидел в зеркале ее отражение: она смотрела на меня.

— Кажется, вам не очень нравится, как вы выглядите, — сказала она.

Я обернулся.

— Вы правы, — с кривой улыбкой ответил я. — Кому такое может понравиться?

— Как сказать... — Она вдруг лукаво улыбнулась. — К примеру, выпусти вас гулять по нашим коридорам... Впрочем, если вы не догадываетесь, какое впечатление... Может, кто-то и дал бы от ворот поворот, но вообще-то, я начинаю понимать, почему Пэтти хотела... то есть... что она... — И в полном смущении Элинор умолкла.

— Чайник кипит, — вовремя нашелся я.

С облегчением она повернулась ко мне спиной и занялась кофе. Я подошел к окну и, прижавшись лбом к холодному стеклу, принялся смотреть на пустынный двор.

Итак, это снова случилось. Несмотря на немыслимую одежду, несмотря на кажущуюся бесчестность. По какой случайности судьба наделила меня какой-то привлекательной формой черепа? Я задавал себе этот вопрос, наверное, в тысячный раз. Каждый раз, когда приходилось вспоминать о своей внешности, я чувствовал себя неловко. Бывало, она обходилась мне дорого. Я потерял по крайней мере двух богатых клиентов: им не понравилось, что их жены смотрели не столько на лошадей, сколько на меня.

Но у Элинор это, скорее всего, просто минутное затмение. Она слишком разумна и, конечно, не позволит себе завести интригу с бывшим конюхом своего отца. Что до меня... нет, руки прочь от сестер Таррен, от обеих. Только что вырвался из огня и сразу в полымя! Увольте. Жаль, конечно. Элинор мне нравилась.

— Кофе готов, — объявила она.

Я вернулся к столику. Она взяла себя в руки. Предательских озорных огоньков в глазах уже не было, она даже как-то посуровела, — наверное, жалеет о своих словах и вообще не хочет, чтобы я вдруг воспользовался ее минутной слабостью.

Она протянула мне чашечку, предложила печенье, и я не стал отказываться — ведь на обед у Хамбера я съел кусок хлеба с маргарином и жестким, безвкусным сыром, да и ужин будет не лучше. По субботам всегда так. Хамбер прекрасно знал, что мы набиваем желудки в Поссете...

Мы степенно поговорили о лошадях ее отца. Я спросил, как поживает Искрометный. Все отлично, сказала она, спасибо.

— Я вырезала о нем заметку из газеты. Хотите посмотреть? — спросила она.

— Да, интересно.

Я вместе с ней подошел к столу. Она открыла ящик, полный бумаг и всякой всячины.

— Должна быть где-то здесь. — И Элинор начала выкладывать бумаги на крышку стола.

— Не беспокоились бы вы, — вежливо сказал я.

— Нет-нет, я хочу ее найти. — Она выложила на стол горстку каких-то мелких предметов.

Среди них я увидел небольшую, чуть короче указательного пальца, хромированную трубку с цепочкой-петлей от одного конца до другого. Где-то я такую штуку видел. И не один раз. Но где? Кажется, что-то связанное с выпивкой.

— Что это такое? — спросил я.

— Где? А-а, это бесшумный свисток. — Она продолжала рыться в ящике. — Для собак, — пояснила она.

Я взял трубочку в руки. Бесшумный свисток для собак. Но почему я решил, что он имеет отношение к бутылкам, стаканам?.. И вдруг все поплыло у меня перед глазами... Мой мозг, словно хищный зверь, кинулся на свою жертву. Неужели Эдамс и Хамбер наконец-то в моих руках? В висках забилась кровь.

Все просто. Все предельно просто. Разъемная, из двух частей, трубочка, один конец ее — тонкий свисток, другой — крышка. Соединяет их маленькая цепочка. Я поднес крошечный мундштучок к губам и дунул. Раздался тонюсенький, едва уловимый звук.

— Человек его слышит плохо, — объяснила Элинор, — зато собака — отлично. А подрегулировать — он и для человеческого уха будет свистеть громко. — Она взяла у меня свисток и что-то в нем подкрутила. — Дуньте теперь.

Я дунул. Звук почти как у обычного свистка.